Торговля стала опасным оружием в руках властей КНР

Власти КНР по-прежнему продолжают категорически отрицать факт смешения в их республике политики и бизнеса. «Вести» пишут об этом сегодня, подчеркивая, что китайское правительство уже давно и весьма активно прибегает к торговле с тем, чтобы использовать ее как метод наказания государств, отказывающихся от подчинения его строгим требованиям.

Последним из ярких примеров применения властью КНР торговли как политического оружия издание называет сложнейшие экономические санкции, которые были введены ею против Южной Кореи в качестве громкого ответа этой стране на ее решение развернуть принадлежащую Штатам систему ПРО THAAD.

Суть и действие китайских санкций

Сначала правительство Китая всячески поощряло, а впоследствии предпочло активно эксплуатировать экономическую зависимость от республики ряда государств мира. Мотив в данном случае один, и, надо сказать, он вполне очевиден – властям КНР нужны гарантии поддержки их целей внешнеполитического характера.

Экономические санкции, предусмотренные китайской стороной, варьируются обычно от ограничения импорта либо неофициального бойкота продукции из того или иного государства – до полной остановки стратегического экспорта (к примеру, редкоземельных минералов – ред.) наряду с поощрением массовых протестов в стране против каких-либо конкретных зарубежных компаний.

Есть и другой инструментарий: он включает в себя приостановление ряда туристических поездок. И применяется это все с соблюдением крайней осторожности, дабы избежать любых вероятных сбоев, обладающих способностью нанести серьезный урон интересам властей КНР, прежде всего, разумеется, деловым.

Кого и как затронули санкции КНР

Приведем классический пример подобного геоэкономического принуждения – Монголия. В конце осени минувшего года власти этой страны приняли Далай-ламу. Правительство Китайской Народной Республики, на долю которой приходится сегодня в общей сложности 90 процентов экспорта Монголии, решило это государство проучить.

КНР вводит карательные пошлины на осуществление экспорта сырьевой продукции, после чего глава китайского МИД Ван И делает заявление, в котором выражает большую надежду на то, что монгольские власти усвоили урок, и начнут отныне скрупулезно выполнять взятые на себя обещания, отказавшись от приемов впредь духовного лидера Тибета.

Всем известен и другой пример – торговые репрессии КНР в отношении Норвегии. Они стали ответом на то, что в 2010 году Нобелевскую премию получил заключенный китайский диссидент Лю Сяобо. Резко рухнул после этого экспорт в Китай норвежского лосося.

В том же 2010-м, к слову, правительство Китая воспользовалось собственной монополией на глобальный выпуск жизненно важных редкоземельных минералов. В этой ситуации оно преследовало цель оказания мощного давления на Японию и некоторые страны Запада с помощью необъявленного экспортного эмбарго. Когда в очередной раз разгорелись жаркие споры КНР с Японией по поводу островов Сэнкаку (в 2012 году – ред.), торговля вновь была использована китайской стороной в качестве стратегического оружия.

В середине весны 2012-го имел место инцидент вокруг спорного Скарборо-Шол в водах Южно-Китайского моря, и китайские власти начали оказывать давление на Филиппины. Они выдают консультативное заключение против осуществления поездок в это государство и внезапно навязывают запрет на осуществление импорта бананов. Множество производителей на Филиппинах в итоге попросту разорились.

Но вернемся к торговым репрессиям КНР против Южной Кореи по причине развертывания THAAD. Необходимо отметить, что предприняты они были не в отношении Штатов, развернувших систему ПРО с целью защититься от реальных ракетных угроз Северной Кореи.

Кроме того, было это не впервые: в 2000-м власти Южной Кореи повысили тарифы на чеснок. Они стремились к защите от потока импорта своих фермеров. Китай в ответ накладывает запрет на импорт полиэтилена и мобильных телефонов южнокорейского производства. Достаточно широкий спектр карательных мер предусмотрели тогда не только для эффективного развития ряда государственных отраслей, но еще и для того, чтобы потери Южной Кореи оказались большими по сравнению с китайскими.

Суровая реальность: Китай становится торговым тираном

Китайское правительство не пойдет на использование «торговой дубинки», если для него будет очевидным, что оно рискует потерять больше, чем приобретет. Об этом четко свидетельствуют, собственно, и наблюдающиеся сейчас противостояния китайско-индийских военнослужащих на границе, где встречаются Бутан, Тибет и индийский Сикким.

Лидеры КНР очень высоко ценят сегодня свои однобокие торговые взаимоотношения с Индией: показатели экспорта более чем впятеро выше, чем импорта. Китайские власти рассматривают их в качестве важного стратегического оружия, дающего им возможность ощутимо подорвать ту производственную базу, которой обладает соперник.

И вместо закрытия приграничной торговли, способной повлечь за собой индийские экономические репрессии, КНР сократила исторический доступ для паломников из Индии к священным территориям Тибета.

Правительство Китая абсолютно не боится делать подобные вещи там, где оно располагает «торговым плечом». По итогам проведенного в 2010 году исследования, государства, лидеры которых позволили себе встречи с Далай-ламой, достаточно стремительно уменьшили экспорт продукции в КНР – от 8,1 до 16,9 процента. Практически каждая страна в итоге старается сегодня всячески избегать официальных контактов с лидером Тибета.

Суровая реальность, констатировали эксперты, состоит в том, что КНР постепенно превращается сегодня в торгового тирана, позволяющего себе допускать грубейшие нарушения действующих международных требований и правил.

Китай оказывает активную поддержку нетарифным барьерам с тем, чтобы исключить конкуренцию извне. Он субсидирует экспорт, склоняя в пользу своих компаний и предприятий весь внутренний рынок. КНР систематически нарушает кроме прочего и авторские права в отрасли интеллектуальной собственности. А двусторонние пакты республика рассматривает при этом исключительно в качестве инструментов, предназначенных для достижения личных целей.